Жан Беро, «Зал Граффард». Что в нем происходит?

Историки пишут, что в 19 веке во Франции существовало теоретическое направление, для которого насилие, принуждение, диктатура были инструментами перехода к коммунизму. На «банкете коммунистов» в Бельвиле 1 июля 1840 года — первом открытом собрании коммунистов (около 1200 участников) — была поддержана идея насильственной социальной революции, ведущей к установлению народной диктатуры, цель которой — «реальное и совершенное равенство». Зал Граффард был известным местом сбора коммунистов.

Картина Жана Беро «Зал Граффард». Большой и высокий зал с балконами по периметру, с обилием люстр. Художник приводит зрителей на собрание социалистов-коммунистов, об этом говорит красный фон — скатерть на столе президиума. (Красный цвет стал символом во время французской революции 1848 года и закрепился за социалистами и коммунистами в 1871 году, во время Парижской коммуны.)

Зал забит до отказа, дым коромыслом. (Как сказал Анатоль Франс, здесь заодно с трубками и коптящими лампами дымятся мозги.) На балконах люди стоят, внизу еще есть места в партере.

Публика в восторге от оратора, который и говорит с жаром, и жестикулирует так, что вот-вот его рука улетит куда-нибудь в зал. О чем он говорит? Скорее всего, о том, что в жизни нет справедливости, что нет свободы, равенства, братства, что это никто не принесет на блюдечке с голубой каемочкой, что надо это добывать своими руками (надо понимать, не его руками, а руками слушателей).

Оратор произносит речь. Значит, будет принята резолюция. Конечно, это не значит, что слушатели после этого идеологического заряда потекут мощными потоками менять окружающий мир, но в головах уже зреют мысли о несовершенстве существующих порядков, что попраны все идеалы революции: «Свобода», «Равенство», «Братство».

Публика неистовствует! Она готова хоть сейчас идти чего-то добиваться! Она поддерживает оратора криками, жестами. На лицах слушателей, похоже, не осталось ничего человеческого, только злость на всё и на всех.

Каким-то образом в ряды затесалась мощная матрона. Скорее всего, она сопровождает кого-то из президиума, поэтому ее посадили в партере (может быть, это муза маленького и лысого человечка?)

Президиум производит странное, если не сказать — комическое, впечатление. Малыш с гигантской лысиной и такой же гигантской бородой, рядом с ним совершенно заросший персонаж. Кто они — эти люди, кого они представляют? Рабочих — совершенно непохоже. Интеллигентов — как-то не вяжется их облик с образом интеллигентного человека. Может быть, это анархисты, которые затесались в ряды коммунистов и социалистов?

Репортеры на переднем плане стараются запечатлеть все перлы, которые несутся с трибуны. Они улыбаются, предвкушая сенсацию! Это не только удовольствие — слушать фантазии улучшателей мира, это — обязанность донести до своих читателей идеи преобразователей общества, показать им утопичность (или, наоборот, полезность?) общественного устройства, о котором говорит оратор, допустимость или невозможность применения насилия для достижения счастья трудового народа.

Картина воспринимается как карикатура. Зал Граффард внимает оратору…